онии, отмечаемого 8 июля. А как быть нам, евреям?

14 февраля грядет популярнейший среди молодежи многих стран мира праздник св. Валентина – праздник любви. Он давно уже перерос собственно праздник памяти Валентина – святого, почитаемого католической Церковью. Однако в России, где православная Церковь ратует за свои, родные праздники, в качестве замены дню св. Валентина был предложено считать днем любви день свв. Петра и Февронии, отмечаемого 8 июля. А как быть нам, евреям?

У нас же тоже есть любовь. Когда праздновать нам, с учетом того, что наши мудрецы, прошлые и нынешние говорят: еврейская традиция богата и совершенна, и нам ничего не надо заимствовать у эллинов? Для начала разберемся, что нам говорят о любви наши святые источники. Очень многое – о любви к ближнему, к родителям, к детям. Но понятно, что в данном случае речь идет о другой любви – а именно о любви мужчины и женщины (сразу оговоримся, что популярные ныне гипотезы альтернативных романтических отношений, как, например, между Давидом и Йонатаном, мы рассматривать не будем). И у нас есть пример такой любви, который заткнет за пояс любые слезоточивые пасторали греков и римлян – это, помимо отдельных псалмов, еще и наполненная и романтикой, и эротической страстью «Песнь Песней». Хотя ученые продолжают спорить о месте и времени написания «Песни Песней», традиция возводит ее авторство к самому царю Соломону, который честно признается своей возлюбленной: хотя и есть у него «шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц и девиц без числа, но единственная – она, голубица моя, чистая моя». Вряд ли бы такого рода признание понравилось бы современной целомудренной еврейской девушке, да и нееврейской тоже, но страсть и романтика сквозь строки древней книги все равно сквозят. Впрочем, уже в древности прозвучал и тревожный сигнал. В начале II в. н.э., когда уточнялся библейский канон, подавляющее большинство мудрецов очень подозрительно относились к этой книге, считая неподобающим вводить почти неприличный текст в святой ТАНАХ. Потребовались лишь героические усилия рабби Акивы, который всех убедил, что речь идет вовсе не о любви пастушка с пастушкой, а о любви Б-га и Израиля, и книга окончательно была освящена традицией. Точно так же эротику «Песни Песней» посчитали лишь аллегорий любви Всевышнего и еврейского народа, а также Христа и Церкви, христианские богословы.

Но дальше пути христианства и иудаизма на предмет романтики и эротики стали расходиться. Парадоксальным образом, хотя раннее христианство проповедовало аскетизм как высшую ценность земной жизни, а раввинистический иудаизм как раз воспевал брак и деторождение, с сопутствующим им сексуальным вожделением, именно в средневековой христианской культуре, – и даже в церковной традиции, о чем и свидетельствуют жития Св.Валентина, – тема любви мужчины и женщины занимает почетное место. Даже если это исключительно романтически-платоническая любовь, оставляющая сексуально-эротические сюжеты пластам низового народного творчества и реальной практике тогдашней жизни. С XII в., в контексте почитания Богородицы, евангельских носительниц высокого и чистого христианского духа, расцветает культ Прекрасной дамы и любви к ней. Средневековая литература переполняется сюжетами рыцарства, поющих под окнами менестрелей и трубадуров, странствующих миннезингеров, услаждающих слух чувствительных дам нежными любовными песнями.

А у нас? Тема секса и семейных отношений остается очень актуальной, и Талмуд переполнен на сей счет разнообразными дискуссиями и галахическими выкладками (от которых у современного читателя иногда могут глаза на лоб полезть от изумления). Но романтическая любовь, песни под балконом прекрасной дамы? Этого не было, да и не могло быть, с учетом особого места, которая женщина занимала в раввинистическом иудаизме. Она царствовала на кухне и в детской, провожала мужа в синагогу и встречала его. Скромность, возведенная в абсолют, заставляла мудрецов подсчитывать, какое максимальное количество секунд может женщина провести наедине с незнакомым мужчиной. Да и специфические мужские характеристики женского ума, женской природы и женских интересов никак не способствовали романтизации культа женщины, а значит и культа романтической любви, в глубоко патриархальном еврейском обществе. И хотя в XI-XII вв. в иудаизм стало проникать занесенный извне идеал романтической куртуазной любви, этот идеал так никогда и не стал самостоятельной ценностью. Собственно, и в христианстве многие века сохранялась строгая иерархичность положения мужчины и женщины, которой вплоть до XIX в. в идеале надлежало быть «босой, беременной и на кухне», но все же место хранительницы очага уравновешивалось в христианстве романтическими тенденциями, обусловленными особыми историческими и религиозными обстоятельствами.

Однако романтическая любовь все же присутствует в иудаизме. Любовь и привязанность – основа брака, залог настоящей семейной жизни. Повсюду в еврейской религиозной литературе можно встретить любовное романтическое чувство, хотя оно и облекается в строгий каркас семейных и религиозных устоев. И это чувство крепкой нитью протянулось на века, порой мощно прорываясь наружу, как у поэтов мусульманской Испании Шмуэля а-Нагида и Иехуды а-Галеви. Не говоря уж о взрыве любовной лирики поэтов-евреев новейшего времени – от Надсона до Бродского. Поэтому решительно скажем «нет» видному американскому социологу Эрнсту ван ден Хаагу, заявившему, что любовь – это «гойское изобретение». Осталось только подобрать в еврейском календаре день, аналогичный дню Св. Валентина. Впрочем, нужен ли нам отдельный праздник? Не лучше ли каждый день сделать таким праздником!

Юрий Табак специально для сайта РЕК